НОВЫЕ АКЦЕНТЫ БЕЗОПАСНОСТИ

Реформирование российской армии, а также глубокая модернизация оборонно-промышленных предприятий и всего ВПК в целом дали очевидные всем положительные результаты. Но осталась ещё одна сфера безопасности, в которой наши успехи пока впереди, а именно информационная безопасность. Информационные технологии приобрели глобальный трансграничный характер и стали неотъемлемой частью всех сфер деятельности личности, общества и государства. В этой связи в конце 2016 года Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин утвердил Доктрину информационной безопасности страны. Это не первый документ такого рода, предыдущая Доктрина была утверждена в 2000 году, но имела существенные недоработки. В новой Доктрине система обеспечения информационной безопасности признаётся частью системы обеспечения национальной безопасности Российской
Федерации.

Информационную войну, которая уже достаточно давно ведётся против России, до недавнего времени в высших эшелонах власти страны как будто игнорировали. И вот в начале декабря 2016 года глава государства подписывает Доктрину информационной безопасности России. Её основой стала актуализация подходов к защите национальных интересов в информационной сфере с учётом современных реалий,  а также ликвидация зависимости от иностранного IT как части стратегии информбезопасности.

Объясняется этот шаг тем, что с начала XXI века информационные технологии (ИТ) приобрели глобальный трансграничный характер и стали неотъемлемой частью всех областей деятельности человека, в результате чего экономическое развитие государства теперь в большей мере зависит от эффективности их применения. Нет ничего удивительного в том, что ряд стран усиленно наращивают возможности различного воздействия на информационную инфраструктуру в военных целях. Таким образом, в наши дни слово и ИТ-технологии вполне обоснованно приобрели статус орудия воздействия. На что и обращают внимание разработчики Доктрины информационной безопасности Российской Федерации, указывая, что в последнее время различные террористические и экстремистские организации стали широко использовать механизм информационного воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание для нагнетания межнациональной и социальной напряжённости». И не только указанные организации, а и вполне себе официальные и до недавнего времени уважаемые организации и корпорации вступили в информационную войну против России. «Одновременно с этим усиливается деятельность организаций, осуществляющих техническую разведку в отношении российских государственных органов, научных организаций и предприятий оборонно-промышленного комплекса», – говорится в Доктрине. Также в документе отмечается, что «спецслужбы отдельных государств используют средства оказания информационно-психологического воздействия, направленного на дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в различных регионах мира и приводящего к подрыву суверенитета и нарушению территориальной целостности других государств».

Прошлый год в плане подрыва информационной безопасности был особенно насыщенным и принёс целый шквал скандалов, начиная с массового фишинга с использованием налоговой информации, брешей в WordPress, компрометации корпоративной электронной почты и DDoS-атак, заканчивая подозрениями во «взломе» президентских выборов «российскими хакерами». Не обещает быть мирным в плане информационной безопасности и наступивший 2017 год. С его начала прошло всего ничего, а скандалы следуют один за другим, начиная с открытого признания в прослушке американскими спецслужбами телефонных разговоров Чрезвычайного и полномочного посла РФ в США и заканчивая претензией к компании Spiral Toys, выпускающей игрушки из серии CloudPets с функциями записи и передачи через интернет голосовых сообщений. Из последних – 7 марта сайт WikiLeaks опубликовал более 8000 документов, из которых следует, что ЦРУ США использует в своей деятельности глобальную программу взлома гаджетов, таких как Apple iPhone, устройств на ОС Google Android, Microsoft Windows, а также «умных» телевизоров Samsung. Кроме того, тот же источник сообщает, что ЦРУ изучало вопрос заражения IT-систем современных автомобилей, что, по мнению Wiki-Leaks, в потенции позволит спецслужбам организовывать практически нераскрываемые убийства.

Так что новая Доктрина информационной безопасности России подоспела весьма вовремя. Чем же она отличается от старой, которая действовала у нас с 2000 года?

Как и предыдущая Доктрина, нынешняя в первую очередь нап-равлена на «соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения информации и пользования ею, обеспечение духовного обновления России, сохранение и укрепление нравственных ценностей общества, традиций патриотизма и гуманизма, культурного и научного потенциала страны». Но в отличие от документа, утверждённого 16 лет назад, в ней поставлены более конкретные стратегические цели по обеспечению информационной безопасности в разных областях жизни страны. И в первую очередь она даёт надежду российской IT-отрасли на поддержку её дальнейшего развития со стороны государства и что тактика снижения её зависимости от зарубежных информтехнологий станет более чёткой, обретя форму единой государственной стратегии.

Следующее отличие, на ко-торое невольно обращаешь внимание – это чёткое объяснение, в чём заключаются национальные интересы России в информационной сфере, что такое информационная угроза, информационная безопасность, обеспечение информационной безопасности, силы, средства, система обеспечения информационной безопасности, а также какова информационная инфраструктура страны. В Доктрине 2000 года эти понятия никак не объяснялись. Кроме того, трактовка понятий, прописанная в Доктрине 2016, конкретизирует национальные интересы России и делает их более понятными для всех.

 Прежний документ выделял четыре составляющие национальных интересов РФ в информационной сфере: обеспечение и защита конституционных прав и свобод человека и гражданина в части получения и использования информации; доведение до российской и международной общественности достоверной информации о госполитике РФ и её официальной позиции по социально значимым событиям в стране и мире; развитие в РФ отрасли информационных технологий и электронной промышленности; обеспечение безопасности информационных и телекоммуникационных систем. В новом документе к ним прибавился пятый пункт – об обеспечении устойчивого и бесперебойного функционирования информационной инфраструктуры, в первую очередь критической информационной инфраструктуры РФ.

Кроме того, если прежняя Доктрина говорила только об обеспечении безопасности информационных и телекоммуникационных систем в РФ, то нынешняя говорит о содействии формированию системы международной информационной безопасности и об укреплении равноправного стратегического партнёрства в области информационной безопасности. То есть ещё раз подтверждается, что безопасность России связана с системой международной информационной безопасности.

И угрозы информационной безопасности в нынешней Докт-рине обозначены уже не четырьмя блоками, а пятью. Как верно подмечено разработчиками документа, сейчас эти угрозы связаны не столько с внутренними факторами (ограничение доступа граждан к открытым информационным ресурсам органов госвласти, разрушение системы сохранения культурных ценностей), сколько с внешними. Кроме того, в ней подчёркивается недостаточный уровень развития конкурентоспособных информационных технологий и их использования для производства продукции и оказания услуг в России, а также высокий уровень зависимости отечественной промышленности от зарубежных информационных технологий. Новая Доктрина также отмечает недостаточную эффективность научных исследований, направленных на создание перспективных информационных технологий и низкий уровень внедрения отечественных разработок.

Особо хотелось бы отметить, что в отличие от предыдущей, в новой Доктрине указаны конкретные направления, в которых следует развиваться российской отрасли ИТ, чтобы стать независимой от внешнего рынка. Это инновационное развитие не только данной отрасли, но и электронной промышленности, увеличение доли продукции в структуре экспорта страны; ликвидация зависимости отечественной промышленности от зарубежных технологий; повышение конкурентоспособности российских компаний, осуществляющих деятельность в отрасли ИТ; развитие отечественной конкурентоспособной электронной компонентной базы и технологий производства электронных компонентов. В Доктрине говорится также о возрастании масштабов компьютерной преступности, прежде всего в кредитно-финансовой сфере, увеличении числа преступлений, связанных с нарушением конституционных прав и свобод, в том числе в части, касающейся неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайн, при обработке персональных данных с использованием информационных технологий. «При этом методы, способы и средства таких преступлений становятся все изощрённее», – отмечают разработчики этого документа. Но в отличие от предыдущей Доктрины, нынешнюю можно считать официальным признанием на государственном уровне того факта, что ИТ проникают во все сферы жизни и информационная безопасность нужна везде, а не только армии и в «оборонке».

О том, что в ВС РФ появились кибервойска, разговоры идут ещё с 2014 году. Тогда ряд СМИ распространили информацию от анонимного источника в Минобороны, что такая структура сформирована и готова к действию. Но и официальные представители Миноборо-ны, и ряд депутатов ГД и Софреда категорически отрицали наличие у нас таких войск. Хотя, на подведении итогов учений «Кавказ-2016» начальник Генерального штаба Валерий Герасимов рассказал, что впервые было опробовано решение вопросов информационного противоборства. К выполнению этих задач во время учений было привлечено Главное оперативное управление Генштаба и его подразделения – центры информационного противоборства, которые сформированы в военных округах, а также войска информационных операций, радиоэлектронной борьбы и подразделения службы защиты государственной тайны. И лишь заявление в феврале 2017 года главы Минобороны России Сергея Шойгу о том, что у нас на самом деле созданы войска информационных операций, что называется, открыли поток информации о них. Первый зампред комитета Совфеда по обороне и безопасности Франц Клинцевич рассказал, что войска для информационных операций были созданы в России «недавно» и что информация о них является закрытой. «Есть специалисты, которые разоблачают иностранные диверсии в электронных, бумажных и телевизионных носителях», – заявил он. По словам сенатора, вторая задача подразделения – это отражение хакерских атак. Глава комитета Госдумы по обороне Владимир Шаманов, в свою очередь, заявил, что войска информационных операций, созданные в ВС РФ, нацелены на защиту интересов национальной обороны.

А из слов министра обороны можно заключить, что информационные операции военного назначения проводились и прежде, но теперь нужно наращивать их силу и эффективность.

Что ещё можно было бы отнести к недостаткам новой Доктрины – отсутствие указаний на ответные меры в разыгравшейся против нас информационной войне. Их нет, либо они глубоко законспирированы. Но как правильно заметил бывший начальник главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России (1996-2001), президент Академии геополитических проблем генерал-полковник Леонид Ивашов: «Когда речь идёт о стратегии информационного сдерживания, то это уже признание, что не только нужно нам в информационной войне, информационной пропаганде обороняться – отплевываться от всех наветов, лжи, искажений исторической правды. Нужно уже предпринимать активные наступательные действия. Это потребует разработки конкретных материалов – как это делать. Здесь должна быть и теория вопроса, и технология – как предотвращать конфликты».

Тем не менее, новая Доктрина информационной безопасности Российской Федерации внушает надежду на то, что поставленные ею стратегические задачи будут выполнены. Нам обещают, что результаты мониторинга её реализации будут отражаться в ежегодном докладе секретаря Совета безопасности РФ Президенту страны, где будут отражены состояние национальной безопасности и меры по её укреплению. Это ещё одно существенное отличие новой Доктрины от предыдущей, не предусматривавшей никакой системы отчётности. А когда нет отчётности – не стоит ждать результата. Теперь, по крайней мере, можно надеяться, что по итогам мониторинга будут предприниматься конкретные действия для развития российских отраслей, так или иначе гарантирующих информационную безопасность страны.